Откровение, трактуемое как обещание, не передает нам набор фактов, а пробуждает в нас веру и надежду. И все же, утверждает Мольтман, обещание помогает нам познать то, на что мы уповаем, предлагая предварительные, неполные и разрозненные знания, подлежащие дополнению и стремящиеся выйти за пределы самих себя.37 В представлении Мольтмана, речь идет не о футурологии, цель которой — предсказывать будущее, опираясь на тенденции настоящего. Мы говорим о познании будущего на основании Божьих обетований во Христе. Точнее, «мы познаем будущее, стремясь выявить явные и скрытые тенденции событий распятия и воскресения Христа и пытаясь оценить возможности, которые открывают перед нами эти события».

Для Мольтмана Библия сама по себе не богодухновенна и не является откровением. Она лишь предоставляет нам свидетельства истории Божьих обетований. Подобно Барту и Бруннеру, он видел в Писании человеческие отклики на Божьи обетования и одновременно свидетельство Бога о самом себе. Библия содержит в себе повествования о Божьих обещаниях и человеческом отклике на эти обещания, но ее главная ценность заключается в способности выходить за рамки самой себя, указывая на грядущее Божье царство: «Из рассказов о прошлом мы узнаем определенную Богом историю будущего. Мы находим будущее в прошлом, видим его откровение и предчувствие в давно прошедших событиях и ощущаем себя участниками этой истории освобождения». Итак, у Мольтмана Писание играет вспомогательную роль: Бог использует Библию и Святого Духа для приближения своего царства и являет в них свою славу. Как и все в этом мире, Писание не совершенно; оно «достигнет совершенства в царстве грядущей славы».

Настойчивое желание Мольтмана найти альтернативу как трансцендентному, так и имманентному богословию очевидно уже в его учении об откровении. Отказываясь воспринимать откровение в качестве сверхъестественного вторжения в историю извне или естественной исторической способности человека, он описывал его как обещание в будущем совершенно новых неожиданных событий, которые можно предвидеть уже в настоящем. Будущность этих событий свидетельствует о трансцендентности откровения, которая противоречит настоящему и открывает ему новую полноту бытия, ранее в нем отсуствующую. Откровение это не познание уже существующей истины, а «апокалипсис будущего, которое нам обещал Бог». Даже историческое исполнение Божьих обетований не исчерпывает их до конца: «С каждым исполнением обещание и то, что в нем еще содержится, в полной мере не соответствует реальности, так что всегда остается некий избыток».

<< Предыдущая <> Следующая >>