Феминистское богословие можно считать продолжением традиции, начатой еще Шлейермахером. Но в отличие от Шлейермахера и его последователей феминисты отказались от попытки определения универсального человеческого опыта — априорного религиозного понятия, могущего стать нормативным критерием богословия.

По крайней мере, в настоящее время они настаивают на том, что только опыт одного конкретного пола может служить краеугольным камнем богословской истины.

Евангельский богослов Дональд Блош справедливо отмечает, что феминистское богословие не столь проницательно в оценке собственных идеологических основ, как в критике недостатков патриархального мышления. «Когда богословие сознательно прибегает к идеологии, как это происходит в некоторых формах богословия феминизма и освобождения, — говорит Блош, оно неизбежно теряет из вида трансцендентный божественный критерий, живое Слово Божье, которое одно способно оценить обоснованность своих общественных суждений».

Не только критики богословия феминизма отмечают этот недостаток его методологии. Памела Дики Янг, считающая себя христианской феминисткой, утверждает, что, несмотря на заслуги феминизма в возрождении женского опыта как богословского источника, в общем и целом он зашел слишком далеко в своем разрыве с христианской традицией, позволив принципам, выходящим за ее рамки, служить критерием истинно христианских ценностей. Проблема очевидна:

По сути, каждый вправе использовать термин «христианский» по своему усмотрению. В богословии феминизма он используется для обозначения всего, что освобождает женщин. Но если в самой христианской традиции нет доказательства обоснованности такого употребления, почему бы другим не использовать ее в не столь возвышенных целях*11

Иными словами, хотя такие представительницы богословия феминизма, как Рутер и Рассел используют личность Иисуса для обоснования необходимости переработки христианских учений, они лишили себя права называть свое богословие христианским, когда сделали женский опыт — в определении феминизма — критерием оценки нормативности тех или иных аспектов его жизни и учения. А это, по словам Блоша, уже чистая идеология. Как проницательно заметила Янг, феминистский метод определения христианского учения приводит непосредственно к релятивизму: «Если единственным критерием в попытке решить, что именно принадлежит к конкретной религиозной традиции, является самосознание ее приверженцев, нам остается лишь релятивизм, готовый принять все и вся без особых разбирательств». Короче говоря, опыт женщин не может служить главным критерием принадлежности учения к христианскому богословию. Без объективной оценки Божьего слова, для которого не существует культурных границ, христианство превращается во что угодно по прихоти любого человека или группы людей.

<< Предыдущая <> Следующая >>