В то же время богословие Рутер имеет большое сходство с монизмом. Ее Бог/иня практически ничем не отличается от олицетворения природы Матери Богини, проповедуемой радикальными феминистками, которые поклоняются земле и самим себе. Это впечатление усиливается отождествлением Бог/ини с освобожденным «я» женщины-феминистки: «Дарующая свободу встреча с Бог/ иней это всегда встреча с нашим подлинным “я”, воскресшим изпод обломков отчужденного “я”».

Справедливости ради следует признать, что Рутер не стремится к монизму в чистом виде. Она предпочитает считать свое богословие диалектическим, подчеркивая динамическое единство всей реальной действительности. Но, разумеется, диалектическое мышление рано или поздно неизбежно склоняется либо к монизму, либо к скрытой форме дуализма. У Рутер в разное время можно наблюдать и то, и другое.

Немногие богословы занимались разработкой христологии феминизма. Одна из самых больших проблем феминистского богословия заключается в объяснении того, как мужчина-спаситель может быть полезен женщинам. Большинство христианских богослововфеминисток считают Иисуса образцом истинной человечности, свободной от патриархальных взглядов и поведения. Летти Рассел, например, видит в Иисусе исключительно посланного Богом представителя подлинного человечества. Она обращает внимание не на уникальность Иисуса, а на способности каждого человека стать, как и он, носителем подлинной человечности.

И вновь именно Рутер предложила наиболее серьезную феминистскую трактовку этого учения. Она не оригинальна и представляет собой, скорее, феминистскую версию тиллиховской христологии Иисуса как нового Бытия. Как и Тиллих, Рутер отвергает классическую христологию Халкидонского собора, поскольку не видит в ней ни последовательной эволюции иудейских мессианских чаяний, ни «правдивого изложения мессианской проповеди Иисуса из Назарета и его представления о грядущем Божьем царстве». В лучших традициях классического либерализма она отводит главное место своей интерпретации исторического Иисуса. «Как только мы избавимся от мифологических образов Иисуса-Мессии или божественного Логоса с их традиционно мужской направленностью, — утверждает она, — мы увидим в Иисусе синоптических Евангелий личность, удивительно совместимую с феминизмом».

<< Предыдущая <> Следующая >>