В отношении этих расхождений следует сказать следующее. Во-первых, по мнению Ранера, ро(епМа оЬоесИепИаИБ представляет собой неотъемлемую часть человеческой личности. Этот философско-антропологический факт мы открываем для себя путем трансцендентных исследований. Сверхъестественная экзистенциальность, напротив, не является элементом человеческой природы, а привносится в нее непосредственно Богом. Она, если можно так выразиться, дополняет естественную человечность каждого из нас. Поэтому ее нельзя считать результатом трансцендентно-философских исследований, которым она, однако, не противоречит. По словам Ранера: «Это наиболее очевидная истина из всех возможных, но в то же время она не является логическим следствием чего-либо иного».30 Кроме того, potentia оЬоеШепНаИз не содержит в себе реального присутствия или познания Бога. Это устремленность человека к Богу каждую минуту его жизни. Единственное заключенное в ней знание облечено в форму вопроса. С другой стороны, сверхъестественная экзистенциальность передает человеку реальное знание и опыт Бога через приглашение принять дар искупительной благодати. Это не только вопрос; в нем содержится предложение, хотя сам он еще не одаряет нас искупительной благодатью. Лишь в сочетании ро(епМа оЬоесИепИаИз и сверхъестественная экзистенциальность могут оказаться полезными для человека вообще и богослова в частности.

В связи с этим возникает вопрос ко всему богословскому учению Ранера. Удалось ли ему избежать опасного дуализма экстринсицизма и интринсицизма? Нашел ли он ключ к решению дилеммы трансцендентности и имманентности? Учитывая тонкость и сложность богословия Ранера, нелегко найти прямой и четкий ответ на эти вопросы. Все зависит от жизнеспособности понятия сверхъестественной экзистенциальное™, которая, несмотря на свою предполагаемую самоочевидность, представляется нам весьма спорной и своеобразной идеей. Эта концепция не имеет под собой ни философского, ни библейского основания, и не является традиционной для католического богословия. Более того, она чрезвычайно неустойчива. Когда богослов делает акцент на универсальном аспекте, обозначенном термином «экзистенциальный», это понятие может с легкостью привести к интринсицизму и стать еще одним религиозным a priori, подобно Богоосознанию Шлейермахера. Если же преимущество отдается сверхъестественному аспекту, сверхъестественная экзистенциальность может стать категорией экстринсицизма, превратившись в констатацию трансцендентности божественного откровения.

<< Предыдущая <> Следующая >>