Как нам кажется, не следует ограничивать мотивацию Бультмана какой-то одной из проблем, решением которых он занимался. Скорее, он находил в экзистенциализме ключ к решению целого спектра интересовавших его проблем: божественной трансцендентности, герменевтики, мифологии, эсхатологии и исторического Иисуса. Но точкой отсчета для него, очевидно, служил вопрос, поднятый неоортодоксией в целом — как Бог обращается к человечеству сегодня. В попытке ответить на него Бультман использовал концепцию человеческого существования, обнаруженную им как в самом Новом Завете, так и в экзистенциальной философии. Бог взывает к человеку из своей запредельности как Личность, совершенно несхожая с нами, а божественное Слово требует от нас отклика, способного изменить всю нашу жизнь. Поэтому богословие, которое, по определению, предполагает рассуждения о Боге, не может одновременно не рассуждать и о человеке.

Хайдеггер и Новый Завет

Бультман считал категории экзистенциальной философии Мартина Хайдеггера полезными для поиска того, что он расценивал как основополагающий смысл библейской истории. Хайдеггер предложил ему альтернативу традиционным онтологиям, содержавшим, по мнению Бультмана, излишне объективное представление о человечестве, где человеческая личность рассматривается с универсальной точки зрения места, занимаемого ею в природе. Бультман же оценивал ее с точки зрения историчности, как индивидуума, выражающего свою сущность в самостоятельном принятии решений. В то же время он не считал, что навязывает хайдеггеровское толкование Нового Завета, скорее он видел в экзистенциализме необходимые «предпосылки к пониманию» истинного смысла Нового Завета. Он выбрал его отнюдь не потому, что экзистенциализм был господствующей философией того времени. По глубокому убеждению Бультмана, в его основе лежала направленность на веру в ее новозаветном понимании. Поэтому нельзя сказать, что экзистенциализм оказывает внешнее воздействие на богословие, ведь именно он отражает самую суть новозаветного благовестия. Бультман использовал это философское течение в качестве средства решения богословских задач, поскольку оно предлагает как способ постановки вопроса, на который отвечает евангелие, так и концептуальную систему для ответа на этот вопрос, а именно область человеческого существования.

<< Предыдущая <> Следующая >>