Итак, Нибур рассматривал грех во взаимосвязи с верой. Вера есть признание человеком своей зависимости от Бога, тогда как грех это отрицание им своей тварной природы. Грех находит выражение в двух формах, двух способах, посредством которых мы стараемся избежать состояния тревоги. Первый — чувственность, представляет собой попытку отвергнуть человеческую свободу, уступая животному началу. Более простым и распространенным можно считать второй подход — отрицание человеческой ограниченности за счет провозглашения независимости. Этот грех — гордыня, принимает разные формы: гордыня власти (жажда власти в поисках уверенности и защищенности), гордыня знания (провозглашения ограниченного знания истиной в последней инстанции) и гордыня добродетели (придание статуса абсолюта своим относительным нравственным принципам), ведущая к греху духовной гордыни (претензии на божественное происхождение своих предвзятых убеждений).

Гордыня присуща не только отдельным людям, добавлял Нибур, но в еще большей степени группам людей, поскольку «объединившись в группу, мы становимся еще более высокомерными, лицемерными, эгоистичными и беспощадными в достижении своих целей, чем поодиночке».

Изменения в неоортодоксии

Антропология оставалась главным интересом Нибура как богослова, проповедника и специалиста в области этики. В то же время его представление о человеке следует рассматривать в более широком контексте, включавшем в себя темы, которые поднимали в своих трудах такие европейские светила, как Карл Барт и Эмиль Бруннер. Однако в работах Нибура мы наблюдаем серьезные расхождения с их теориями. Главное различие заключалось в степени неприятия либерализма. Относительно американской неоортодоксии, главным выразителем идей которой многие считают Нибура, Эдвард Карнел писал, что «ее отход от либерализма менее решителен».

Нибур не столь резко критиковал либерализм, как Барт и ему подобные, поскольку предлагал менее ограниченное понимание взаимодействия Бога с миром. В этом главном вопросе он разделял мнение континентальных неоортодоксов, не заостряя, в то же время, внимание на разобщенности Бога и мира, как это делали гиганты европейского богословия. По его мнению, в Библии четко прослеживается приоритет трансцендентности Бога, который, однако, сочетается с сильным акцентом на его «тесных взаимоотношениях с миром».

<< Предыдущая <> Следующая >>