Актуальность возникших богословских вопросов также обусловлена последствиями этого события, навсегда изменившего мир. Развитие богословия двадцатого века началось с попытки возрождения на руинах войны, опустошившей не только Европу, но и традиционное европейское богословие. Неудивительно, что богословие нового века прежде всего выступило против основных богословских идей прошлого столетия, в том числе акцента на имманентности, преобладавшего в западном мышлении со времен Возрождения. Итак, в центре внимания богословия двадцатого века оказывается трансцендентность. Карл Барт и другие богословы задаются вопросом: можно ли услышать Бога, обитающего на небесах, в разоренном войной мире?

Первую мировую войну нельзя считать временным отклонением, незначительной задержкой в победном марше истории, как могли бы предположить богословы предшествующих столетий. Скорее, она стала предвестником грядущих событий. Десятилетия, последовавшие за первыми залпами орудий, прозвучавшими в Центральной Европе, стали свидетелями бесконечного числа постоянно усугубляющихся конфликтов. Жертвами военного противостояния стали не только человеческие жизни, оно нанесло огромный урон культурной жизни. Отчаяние, нависшее над интеллектуальным горизонтом, проникло глубоко в западную культуру, наложив свой отпечаток на богословие. Войны сыграли столь значительную роль в жизни XX столетия, что в целом богословие начала века сводилось к поиску ответа на один вопрос: способно ли человечество справиться с нескончаемой чередой обрушившихся на него конфликтов — военных, политических и общественных. В таких условиях погибает последняя надежда не только найти Бога в этом мире, но и расслышать его звучащий с небес голос.

В обстановке повсеместно царящего уныния постмодернизма богословы последних десятилетий продолжают трудиться над решением все той же проблемы, то вновь переживая присущее модернизму ощущение имманентности, то устремляясь на поиски трансцендентного Бога. Несмотря на их героические усилия, богословие, начавшее свой вековой путь с «науки счастья» Карла Барта, к концу столетия почти непроизвольно оказалось в темном тупике деконструктивизма.

<< Предыдущая <> Следующая >>