ПАЛОМНИЧЕСТВО ПО ХРИСТОВОЙ РУСИ
"Православная жизнь" Октябрь 2001 г.
Предисловие к номеру
Дорогие о Господе читатели, в этом номере "Православной жизни", мы предлагаем вашему вниманию материалы, посвященныя паломничеству архиепископа Лавра Сиракузскаго и Троицкаго в Россию, летом 2001 года. Материалы подготовлены непосредственными участниками паломничества. Паломничество к святым местам есть одно из душеполезных занятий православных христиан. В данном случае речь пойдет о паломничестве по святым местам России и особенно по русскому северу.
Время своего паломничества по святым местам России владыка Лавр использовал для того, чтобы посмотреть русскую жизнь изнутри, встретиться с верующими людьми, особенно с чадами РПЦЗ и катакомбниками, утешить, духовно ободрить, а если нужно, то поисповедывать и причастить Святыми Христовыми Тайнами.
Конечно, во время паломничества приходилось видеть и отрицательныя стороны жизни современной России, но не о них пойдет здесь речь. Авторы предлагаемых статей сконцентрировали свое внимание на Руси Христовой, умаленной и порушенной за годы безбожной власти, но живой и возраждающейся.
Праведники и прозорливцы последняго столетия уже много раз говорили, что полноценная жизнь русскаго народа напрямую связана с верностью Христовой Руси. Не в политических программах и не в финансовых операциях нужно искать спасения России, а в святом Православии! Потому нам так дороги те небольшие, но, слава Богу, довольно многочисленные островки Христовой Руси, к которым держат свой путь русские православные паломники.
РедакцияПАЛОМНИЧЕСТВО АРХИЕПИСКОПА ЛАВРА В РОССИЮ
-- Лето, 2001 год --
Диакон Павел Иванов18 июня 2001 года архиепископ Лавр Сиракузский и Троицкий прибыл из Нью-Йорка в Москву. На следующий день владыка посетил Подворье нашего Св.-Троицкаго монастыря, расположенное под Москвой. Там он встретился и тепло побеседовал с членами братства Преподобнаго Иова Почаевскаго. Владыка осмотрел подворье и решил некоторые накопившиеся вопросы. 21 июня владыка с группой паломников, прихожан и клириков Русской Зарубежной Церкви выехал на Соловки. Владыку сопровождали иеромонах Евфимий, диакон Павел Иванов, инок Евфимий из Австралии, монахиня Евфросиния из Леснинскаго монастыря, Н.В. Машков, Н. Ольховский, Н. Лохматов, Т. Белгородская. По дороге паломники посетили ряд монастырей севера России. Природа русскаго севера раскрылась перед паломниками во всей своей первозданной красе. По обеим сторонам дороги мощной стеной возвышался хвойный лес. Между стволов деревьев проникали теплые солнечные лучи. Проезжая Владимирскую область паломники сделали привал, и были неожиданно обрадованны встречей с добродушным ежом. Иноку Евфимию удалось его поймать, показать владыке и сделать снимок на память.
На Соловки паломники прибыли в воскресение 24 июня. Владыка Лавр давно хотел посетить Соловки, отмеченныя не только подвигами преподобных отцов, но и мученической кровью тысяч русских православных людей. На Соловках паломники пробыли четыре дня. За это время они посетили все основныя святыни Соловецкаго архипелага.
Запомнилось посещение Голгофо-Распятскаго скита на острове Анзере. Рядом с этим скитом Господь явил чудо: там как бы в память о всех соловецких новомучениках и исповедниках выросла береза в виде креста. На острове Анзере владыка подобрал палку, которую употреблял как посох во время паломничества. По приезде в США, эту палку обработали, покрыли лаком и она превратилась в настоящий посох, который владыка хранит, как память о Соловках.
У подножия Секирной горы на Соловках, с которой сбрасывали новомучеников, паломники подобрали довольно большой камень, который взяли с собой. Теперь на этом камне сделана памятная надпись и он передан на хранение в музей Св.-Троицкаго монастыря в Джорданвилле, как безмолвный свидетель святого подвига новомучеников соловецких. На обратном пути с Соловков, архиепископ Лавр с паломниками посетил Александро-Свирский монастырь. Владыка и паломники приложились к мощам преподобнаго Александра Свирскаго, помолились в часовне на месте явления преподобному Пресвятой Троицы, и затем осмотрели всю обитель, значительную часть которой до сих пор занимает психбольница. Последнее обстоятельство произвело на паломников из зарубежья тяжелое впечатление. Монастырь надеется найти средства для постройки новаго помещения для психбольницы, чтобы вернуть себе историческия здания монастыря. Далее паломники посетили Новгород, где осмотрели местныя святыни и затем прибыли в Москву. В общей сложности километраж паломнической поездки по северу России составил 3.300 километров.
В пятницу 29 июня архиепископ Лавр присутствовал на всенощном бдении, а на следующий день на Божественной литургии, по случаю празднования памяти свят. Иоанна Шанхайскаго и Сан-Францисскаго. Служба состоялась в храме Св. царя-мученика Николая на Синодальном подворье в Подольске. На службе присутствовали участники Совещания Российских архиереев: еп. Михаил Торонтский, еп. Вениамин Черноморский и Кубанский, еп. Евтихий Ишимский и Сибирский, еп. Агафангел Симферопольский и Крымский (архиепископ Лазарь Одесский и Тамбовский отсутствовал по болезни). После литургии все архиереи и гости были приглашены на праздничную трапезу, устроенную атаманом В.П. Мелеховым.
В ночь с субботы на воскресение владыка Лавр отправился в архипастырскую поездку по катакомбным общинам Поволжья. Проводницей владыки была катакомбница мать Л. В воскресение в 7 часов утра владыка прибыл в деревню Шумерля в Чувашии. Общинники, числом около сорока человек, загодя вычитали службу и правило ко причащению и с радостью встретили архиепископа Лавра, который, исповедывав верующих, причастил их запасными Дарами. Умилительно было видеть как простые верующие люди, в деревенской избе, с благоговением приступали ко Святым Тайнам. В 9 часов вечера владыка Лавр и его спутники выехали из Чувашии в Казань. Утром следующаго дня владыка посетил казанскую общину РПЦЗ, где исповедывал и причастил около двадцати человек. Затем состоялась задушевная беседа с верующими, которые получили ответы на многие волновавшие их вопросы.
В тот же день владыка Лавр навещал и причащал в частных домах тех чад РПЦЗ, которыя по болезни не могли присутствовать на общем богослужении. Особенное впечатление на владыку произвела чета крещенных татар. Супруга около десяти лет назад тяжело заболела; болезнь приковала ее к инвалидному креслу. Она почувствовала, что мусульманство не может удовлетворить ея душевных запросов, что там нет такого покаяния и прощения, как в Христианстве. Тогда она приняла Православие от иеромонаха РПЦЗ. Причем, свою веру она до сего дня должна скрывать от родственников-мусульман. Однако, сердце ея мужа смягчилось и он тоже принял православную веру. Так они и живут, считая себя членами Русской Зарубежной Церкви.
3 июля, ночью, архиепископ Лавр вернулся в Москву, где в оставшееся до отезда время, провел несколько деловых встреч. 5 июля архиепископ Лавр отбыл в родную Св.-Троицкую обитель в Джорданвилле.
РУССКАЯ СЕВЕРНАЯ ФИВАИДА
Паломничество в страну Христа,
Солнца Незаходимаго
Монахиня Евфросиния"Северной фиваидой" впервые назвал русский север благочестивый паломник А. Муравьев, в память египетской фиваиды -- места подвигов египетских отцов-подвижников 4-го века. О своем паломничестве в эти края А. Муравьев выпустил книгу в 1855 году. Мне эта книга попалась в руки впервые 24 года тому назад, когда я работала в публичной библиотеке города Нью-Йорка. Был суровый, серый, снежный день, и я живо представила подвиги аскетов нашего севера, мерзших в дремучих лесах, в келлиях занесенных сугробами, греясь поклонами и молитвой, мыслями постоянно возносясь ко Господу. Прочла я и книгу "Северная фиваида", составленную иеромонахом Серафимом (Роузом), в которой впервые на английском языке появились жития подвижников русскаго севера. Загорелось желание когда-нибудь посетить этот край, совершить паломничество и помолиться на этих святых местах, но 24 года тому назад это казалось несбыточной мечтой. Но Господь Сердцеведец и намерения целует. Он принял мое желание и в свое время исполнил мою мечту. В июне сего года меня пригласили присоединиться к группе паломников, направлявшихся на Соловки. Поездку организовали диакон Павел Иванов и Николай Владимирович Машков. Наше паломничество возглавил Владыка Архиепископ Лавр.
Наша группа 9-ти паломников выехала из Москвы рано утром 21-го июня по новому стилю. Направились мы на север мимо Троице-Сергиевой Лавры, через Ярославль, в сторону города Вологды. Примерно таким-же путем шли и первые подвижники русскаго севера, которые начали осваивать этот край в середине 14-го века. По мнению историка русскаго подвижничества И.М. Концевича "14-ый век на Руси... являлся блестящей эпохой Русскаго Возрождения". Этот культурный подем вызван докатившейся до нас волною византийскаго возрождения при Палеологах, охватившаго весь Православный мир. Исихазм, который в это время проникал и одухотворял все культурныя проявления жизни, не мог не достигнуть и до нашего отечества1.
Возбудителями этого движения были два святых Григория, преподобный Григорий Синаит (+1346 г.), составитель общаго учения об исихии, или "умном делании, через которое человек может достигнуть озарения свыше", и святитель Григорий Палама (+1360 г.), перенесший тяжкия испытания ради этого учения. Он прочно богословски обосновал православное учение о внутренней, созерцательной жизни и защитил его на соборе 1341 г.2 Главное место подвигов преподобнаго Григория было в пустыне называвшейся Праория, на границе Византии и Болгарии. Его ученики-болгары, в том числе и митрополит Киприан Киевский -- непосредственные проводники исихазма в Россию3. Вдохновителями же и насадителями на Руси созерцательнаго подвига были святитель Алексий, митрополит Московский, глава Русской Церкви в 1353-78 гг. и великий печальник земли русской, преподобный Сергий Радонежский. Святитель Алексий был близок с Константинопольским Патриархом Филофеем, составителем жития и службы святителю Григорию Паламе. Патриархом Филофеем свят. Алексий был и возведен в сан митрополита4. Преподобный Сергий был старцем не только для подчиненных ему иноков и мирян: к нему притекали за словом назидания уже умудренные долголетним опытом созерцательные подвижники, и он стал "наставником наставников" и "учителем учителей". Духовный облик преподобнаго Сергия достиг несказанной красоты, которому воистину могли бы дивиться и древние отцы первой, египетской фиваиды. Его Троицкий монастырь дал начало 50-ти обителям, давшим, в свою очередь начало 40 другим. В житии преподобнаго Сергия указаны 100 имен преподобных, которые происходили из монастыря преподобнаго Сергия. Эта духовная школа дала расцвет созерцательнаго подвига по всей северо-восточной части России, и положила начало монастырской колонизации русскаго севера.
Первым пунктом нашего паломничества был Спасо-Прилуцкий монастырь преподобнаго Димитрия Прилуцкаго (+1392 г. память 11-го февраля), основанный на реке Вологде ("при луке", т. е. излучине реки), на краю города. Преподобный Димитрий был современником преподобнаго Сергия, один из тех уже опытных подвижников, который обратился к преподобному Сергию за советом; "Сергиевым собеседником", как его называет житие. Он основал первый общежительный монастырь в этом краю и открыл путь в более далекия, непроходимыя места для подвижников, искавших уединения и самой суровой жизни, и для желающих проповедывать слово Божие еще непросвещенным Светом Христовым обитателям севера.
Мы приехали поздно, только-только кончилось вечернее богослужение, звонили к трапезе, и мирские работники обители расходились по домам. Я еле успела забежать в нижний храм и в темноте разыскать и приложиться к гробницам, в которых под спудом покоятся мощи преподобнаго Димитрия и преподобнаго Игнатия, в миру Благовернаго Князя Иоанна Углицкаго. Главный, верхний храм был уже закрыт. Не желая особенно афишировать кто мы и откуда, наши паломники погуляли по двору этого монастыря-крепости, по древним крытым ходам вокруг стен обители, полюбовались красивыми, типичными для севера угловыми башнями, здесь своеобразно раскрашенными широкими цветными полосами. Кругом -- типичная картина сегодняшних русских монастырей: смесь разрухи советских времен -- физической и духовной, и признаки начинающагося духовнаго возрождения сегодняшней России. Около главнаго храма не мало надгробий и памятников, как настоятелей и игуменов монастыря, так и знатных жителей Вологды. Почти все они разрушены. Хорошо сохранился лишь надгробный памятник знаменитаго русскаго поэта К.Н. Батюшкова. Видны следы реставрационных работ, которыя ведутся повидимому с большими перерывами, и по стенам и в кладбищенской, типично северной, резной деревянной церкви.
Эти места освятились подвигами не только подвижников 14-го века, но и их более поздними последователями. Не далеко от Вологды родился и провел детство, а потом в этом же городе, а возможно и в этом монастыре, принял постриг великий наставник монашества последних времен, святитель Игнатий Брянчанинов, нареченный Игнатием в память священномученика Игнатия Богоносца и преподобнаго Игнатия Вологодскаго. В Вологде святитель Игнатий был рукоположен во иеродиакона и иеромонаха, и здесь он учился служить. Наверняка он часто молился и служил в этом монастыре, у мощей своего небеснаго покровителя. Об этом периоде своей жизни он писал: "Совершилось! Я пострижен и посвящен во иеромонаха. Когда меня постригали, -- казалось мне, что я умер; когда посвятили, -- воскрес... Во время каждой обедни ощущаю, что достиг конца желаний... Сказываю всем о себе то, что другие о мне знать и сказать не могут: я счастлив!"6 В этой обители приходят на память мысли святителя Игнатия о монашестве последних времен. Как он ясно и точно предвидел обмирщвление и духовную нищету нашего времени! И как своевременно звучат его призывы к духовной трезвости, к покаянию и терпению скорбей -- главному духовному деланию нашего времени.
Некий раб Божий Олег, благочестивый трудник, вынес нам иконочки преподобнаго Димитрия, освященныя на его мощах, и распрощавшись с обителью, мы тронулись дальше на север, в сторону города Кириллова, чтобы переночевать вблизи другого центра Северной миваиды, обители преподобнаго Кирилла Белозерскаго. По дороге мы впервые реально ощутили чарующую красоту русских северных белых ночей. Солнце светило до 11-го часа ночи. В Кириллов мы добрались уже в 12 часу, а на улице только-только настали сумерки. Усталость не чувствуется, спать совершенно не хочется, а на душе прямо таки праздничное настроение. Лишь мысль о том, что на следующий день надо успеть посетить как можно больше монастырей и проехать хотя-бы до Петрозаводска, заставила нас лечь.
Утром, на молитве, проверив церковный календарь, узнали, что сегодня, 22-го июня по новому стилю, самый день памяти преподобнаго Кирилла Белозерскаго. Преподобный привел нас в свои края как раз к своему празднику. Мы поспешили к его монастырю.
Преподобный Кирилл тоже был подражателем преподобнаго Сергия Радонежскаго и вождем подвижников своей эпохи. Ставши монахом в самой ранней молодости, он по разному искал пути Божии и ревновал о даре молитвы: он и строго подвизался физически, строго постился, затворялся и юродствовал. Однажды, во время чтения акафиста Пресвятой Богородице, на словах: "Странное рождество видевше, устранимся суетнаго мира, ум на небеса преложше...", преподобный Кирилл услышал голос от иконы Богоматери: "Кирилл, выйди отсюда и иди на Белоозеро. Там я уготовила тебе место, где можешь спастись". Вскоре он отправился на север, вместе со своим другом, монахом Ферапонтом, уроженцем Белоозерскаго края, который и помог ему найти место, указанное Пресвятой Богородицею7.
Хотя преподобный Кирилл искал уединения, вокруг него скоро стали собираться ученики. Он вынужден был смириться, основал общежитие, составил устав, и выстроил монастырь, который стал лаврой севера и образцом для подражания для всех последующих монастырей Северной Фиваиды. Как сам преподобный так и его обитель особенно прославились нестяжательностью и участием и любовью к близким и щедрой милостыней. В голодные годы монастырь кормил весь край. Очень многие подвижники севера прошли через этот монастырь. Еще при жизни преподобнаго Кирилла здесь жил преподобный Дионисий Глушицкий, который написал портрет преподобнаго Кирилла. Подвизались здесь преподобные иосиф Волоколамский и Савватий Соловецкий, старец Паисий Ярославов, учитель преподобнаго Нила Сорскаго, составителя правил скитскаго жития, и основателя другого близ лежащаго монастыря.
Монастырь стал и центром искусства и книжности. Сохранившийся до сегодняшняго дня огромный, прекрасный ансамбль архитектурных сооружений: храмов, зданий бытового назначения, окруженных мощными стенами с башнями, был выстроен к концу 14-го века. Здесь переписывались и украшались книги, составлялись богословские сборники. В конце 15-16 века здесь трудились знаменитый русский книгописец Евфросин, князь-инок Вассиан Патрикеев и многие другие. К середине 17-го века монастырская библиотека насчитывала 1897 книг. Среди них было 12 томов, принадлежавших лично преподобному Кириллу, древнейшая на Руси личная библиотека. Монастырскую ризницу щедро одаряли великия князья и цари. Великия княгини и царицы жертвовали свое шитье и вышивки. Особенно монастырь прославился иконописью. Иконостасы главнаго, Успенскаго собора, а также храмов преподобнаго Иоанна Лествичника и св. Иоанна Предтечи приписываются одному из знаменитейших русских иконописцев, -- Дионисию, и художникам его мастерской. После закрытия монастыря в 20-х гг. ХХ века большая часть икон монастыря была перевезена в Санкт-Петербург, в Русский музей, и совсем недавно возвращены монастырю8.
Сегодня территория этой бывшей лавры русскаго севера делится музеем и маленьким монашеским братством. Мы подъехали к монастырю уже во время божественной литургии, которая служилась в маленькой часовеньке, где покоятся мощи преподобнаго Кирилла. Храм был переполнен, молящияся стояли на дворе, и протесняться к мощам значило бы нарушать богослужение. Мы с другими запоздалыми паломниками помолились преподобному Кириллу только издали. По случаю дня памяти преподобнаго вход во все экспозиции музея был безплатным, и мы осмотрели залы иконописи, древней церковной утвари и облачений. Особенно сильное впечатление произвели грандиозныя иконы деисуснаго чина и пророческаго ряда иконостаса Успенскаго собора. Написанная в самом конце 15-го века, с фигурами больше человеческаго роста, эта серия икон воспринимается и как органичное целое, и как большая композиция и как отдельныя шедевры. Несмотря на то, что все иконы написаны в строго выдержанном стиле, с соблюдением всех канонов, каждый святой имеет свой характер и свои особенности, это почти портреты. Чувствуется, что мастера-иконописцы писали не просто символы, а знакомых, любимых святых. Это плод их молитвы и духовнаго подвига. Они и на самом деле "знали" этих святых: подвиги преподобных были им знакомы по личному опыту, пророчества ветхозаветных пророков имели для них самое важное, реальное значение. К сожалению, нельзя было долго оставаться и подробнее все просмотреть. Мы спешили посетить и другия обители в районе Кириллова.
Ферапонтов монастырь находится в 20-ти километрах от города Кириллова. Преподобный Ферапонт (память 27-го мая), уроженец этого края и он тот друг и сотаинник, который отправился на север вместе с преподобным Кириллом в поисках отдаленнаго места для иноческих подвигов. Указав преподобному Кириллу место на Белом Озере, он сам двинулся чуть дальше и поставил себе отшельническую келлию. Его примеру последовали и другие иноки и вскоре образовалась обитель, посвященная в честь Рождества Пресвятыя Богородицы. Повидимому она так и осталась более отдаленной, менее замеченной, чем близ лежащий Кириллов монастырь, но зато излюбленной искателями созерцательнаго, более уединеннаго монашескаго подвига. После преподобнаго Ферапонта здесь был настоятелем ученик преподобнаго Кирилла преподобный Мартиниан Белозерский (1397-1483 гг., память 12-го января и 17-го октября), о котором говорится в житии: "особо же вспоминаше... учителя своего преподобнаго Кирилла наказание, яко добро иноку молчание хранити и нестяжание и отбегати вредящих душевныя чувства..."9. Его гробница сохранилась в храме его имени. Ферапонтов монастырь никогда не стал лаврой такого значения и таких масштабов как Кирилло-Белозерский монастырь, но зато прославился шедеврами одного из лучших иконописцев средневековой Руси, мастера Дионисия. Каменный Рождественский собор был выстроен в 1490-м году, а в самом начале 16-го века прибыл иконник Дионисий, с сыновьями Феодосием и Владимиром, и принялся за работу внутренняго убранства собора10. Здесь, на далеком севере, они и написали свои самыя лучшия работы. К сожалению, сегодня главный собор содержится не как место молитвы, а как музей, и фрески и иконы тщательно охраняются. Следят за температурой помещения, за влагой; нас впускали только маленькими группами. Фрески представляют из себя как бы одну, целостную, гармоничную композицию, разбитую на разные ряды, с разными сюжетами в разных местах собора. Преобладают оранжевые, земляные тона, и яркий голубой цвет, не совсем бирюзовый, но со слегка фиолетовыми и зеленоватыми оттенками. Никакия фотографии в точности не передают эти живыя, лучезарныя краски, сверкающия на солнце, когда оно пробивается сквозь окна храма и окна барабана, на котором высится купол. Меня особенно поразила серия фресок иллюстрирующая Вселенские Соборы: 1-ый, на фреске котораго святитель Николай Чудотворец замахивается на еретика Ария и видны другие святители 4-го века, особенно святитель Спиридон Тримифунтский в своей своеобразной митре; 7-ой Собор, фреска котораго запечатляет событие возстановления иконопочитания. Долго разсматривали фреску "Видения монаха Евлогия", на которой при выходе из храма ангелы раздают братии монастыря разные дары, в зависимости от того, как они молились за богослужением. Запомнились звери, мишка и лань, играющие на солнышке повыше, под сводами собора.
В 1649 г. была возведена последняя большая постройка этого монастыря я Святыя Врата с двумя надвратными храмами над проездными арками. Эти башни-близнецы с куполочками и выделяют монастырь с внешней, архитектурной стороны. Ферапонтов монастырь снискал и особую известность в русской истории как место заточения Патриарха Никона с 1666 по 1676 годы11.
Мы успели посетить еще один монастырь этого края, Горицкий Воскресенский Девичий монастырь, расположенный на гористом берегу реки Шексны. Основанный в первой половине 16-го века, в русской истории этот монастырь прославился как место ссылки и заточения знатных женщин и княгинь еще с времен царя иоанна Грознаго. Но для ревнителей духовной жизни монастырь этот знаменит по совсем другим причинам. В конце 18-го века и в начале 19-го он считался самым строгим женским монастырем в России, и до возникновения Шамординской обители и других женских обителей, основанных оптинскими старцами и их последователями, был одним из единственных общежительных женских монастырей в России. Духовная, подвижническая жизнь расцвела в этой обители под руководством знаменитаго старца архимандрита меофана близ лежащей Новоезерской пустыни, и его учениц: игумении Маврикии и игумении Феофании, впоследствии основательницы Санкт-Петербургскаго Новодевичьяго монастыря, и ея родной сестры, схи-монахини Маврикии. Я много читала об этих подвижницах, очень чту их память, а письма старца Феофана монахиням этого монастыря мы в Леснинском монастыре читали в слух для назидания наших сестер и в трапезной и на молитвенном правиле. Схи-игумения Маврикия поступила в Горицкий монастырь 13-ти летней девочкой, и через 20 лет была единогласно выбрана сестрами игуменией за высокую духовную жизнь, хотя она и была безграмотной. Старец Феофан ее научил как писать свое имя. Она и возстановила в монастыре общежитие и управляла им больше 50-ти лет12. Игумения Феофания поступила сюда при игумении Маврикии, молоденькой вдовой, по обету, данному у смертнаго одра 5-ти летней дочери. Через год ея примеру последовала ея старшая сестра, ставшая схи-монахиней Маврикией. Они были дворянскаго происхождения, непривыкшия к суровой и скудной жизни этого севернаго монастыря, и сестры обители, и даже сама схи-игумения Маврикия долго не верили в искренность их намерения. Я помню, как в их жизнеописании описано, как трудно им было привыкать к скудной трапезе и трудиться на "черных" работах, спускаться, например, по крутой горе к реке Шексне за водой13, и вот, Господь сподобил меня побывать на месте их подвигов и спуститься с этой же горы. Еще в 1907 году здесь подвизалось 670 сестер14, но так как монастырь никогда и не был особенно богатым или известным и не имел особых древних святынь или исторических ценностей, его после революции довольно быстро разогнали, закрыли и почти не охраняли. Чудом малая часть храмов и монастырских построек сохранилась. Сейчас их ревставрируют, или вернее заново строят, и несколько лет тому назад здесь опять открыли женскую монашескую общину. Дай Бог сегодняшним насельницам этого святого места возродить и воскресить хоть малую часть духовнаго наследия этой славной обители. К сожалению, даже не сохранилась могилка схи-игумении Маврикии, и сегодня монастырь показывают туристам как место заточения средневековых высокородных узниц, а не как духовный центр и колыбель разцвета русскаго женскаго монашества ХХ-го века.
Хотя в окрестностях города Кириллова находится еще много других обителей Северной Фиваиды, мы после обеда поспешили в путь, так как надеялись доехать хотя бы до города Петрозаводска, чтобы на следующий день добраться до нашей конечной цели я на Соловки.
К вечеру 24-го июня мы с Божией помощью въехали в город Кемь, потом в поселок Рабочеостровск и пробрались на причал "Попов Остров", откуда ходят катера на Соловки. И сразу же вспомнилось, что Соловки я это не только монастырь, но и бывший концлагерь. Если первые дни нашего паломничества были сосредоточены на памяти о средневековой, Древней, Святой Руси, то тут мы должны будем постоянно помнить и о другой эпохе русской истории, о самой страшной и самой славной главе в истории Русской Церкви, о времени наших святых новомучеников и исповедников. По сути, весь Соловецкий архипелаг -- это огромное кладбище. Здесь покоятся тысячи, сотни тысяч, а может и миллионы жертв, среди них наши родные, по духу и по крови.
Название "Попов Остров" мне было знакомо из разсказов нашей монахини Магдалины, скончавшейся всего лишь три года тому назад. Сюда она приезжала для свиданий со своим духовным отцом, новомучеником Николаем, в монашестве Серафимом Загоровским. Здесь она не далеко поселилась, выжидая, пока окончится его концлагерный срок, и помогала ему, чем только могла: скудным заработком, передачами, выпрошенными свиданиями с ней и с семьей. Для меня матушка Магдалина и ея "Батюнечка", который разжег в ней, 16-летней веселенькой, любящей танцы девочке, огонек веры и желание монашескаго подвига, ради котораго она бросила все, были самой близкой, реальной связью с миром и с духовным опытом новомучеников. Она свято чтила память своего духовника до конца своей более чем 90-летней жизни, и ея разсказы теперь вспоминались на каждом шагу. Мы, следовательно, пробрались к Соловкам тем же путем, как и осужденные будущие новомученики: через Петрозаводск, Кемь, Рабочеостровск, Попов Остров. В царския времена паломники пробирались через Северную Фиваиду, а затем шли больше на восток, через Суру, родину св. праведнаго Иоанна Кронштадтскаго, к городу Архангельску, и оттуда уже плыли на Соловецкие острова.
Пришлось долго ждать. Давно уже закончилось субботнее всенощное бдение на подвории Соловецкаго монастыря, деревянный храмик котораго был виден с причала, настали сероватыя сумерки северных белых ночей и было где-то около полночи когда мы наконец-то отчалили. Владыку удалось устроить в единственную каюту в трюме катера, а мы все ютились кто в общем зале трюма, кто на палубе. Дул холодный, пронизывающий северный ветер, так и не отставший от нас в течение всего нашего пребывания на Соловках. Закутавшись во все, что было с собой и во все, что добрые паломники одолжили, я задремала. Когда я вышла на палубу, то сероватыя сумерки порозовели и стали теперь зарей. Было около 3-х часов утра, и мы стремились к сказочному граду Китежу, к самой северной лавре Северной миваиде, купола которой уже виднелись, и чьи белыя стены отрожали розовую зарю. Эта картина очаровывала даже в самые страшные годы СЛОНа -- Соловецкаго Лагеря Особаго Назначения. Вот как описал это место писатель Олег Волков, отбывший два срока на Соловках:
"Вход в бухту встречали каменныя глыбы с огромными крестами... Открылись белые силуэты обезглавленных соборов и колокольнии Но неизменными, такими же, как на старых гравюрах, высились на монастырской стене тяжелыя башни с конусным верхом. Эта сложенная из гранитных валунов ограда, казалось, стоит вне времени. И когда потом доводилось вновь и вновь ее видеть, первое впечатление -- вечности созданнаго -- не сглаживалось.
Прежние путешественники на Соловецкие острова разсказывали о слезах, о сиявших счастием лицах богомольцев, при виде седой обители, забывавших беды многотрудной жизни. Я был слишком человеком своего времени, закрытым для подобнаго просветления, и все-таки... И все-таки с невольным трепетом всматривался в несокрушимую православную твердыню, воздвигнутую, чтобы противостоять любым покушениям...
Корабль выплыл в тень каменных громад монастыря. Этап, сбиваемый кулаками, оглушаемый святотатственной бранью, сошел на берег. И еще сильнее, чем на палубе, я ощутил, что здесь святыня длинной чреды поколений моих предков: точно незримо реяли вокруг их душевныя устремления, их смиренные помыслы.
Кто искал здесь утешения, приходил за очищением, кто усердной молитвой и обращением к религиозным началам жизни надеялся помочь людям в их скорбях. Почти шесть веков подряд на этих камнях и за этими стенами непрерывно шли службы. Молились, совершенствовались в духовных подвигах пламенно веровавшие в добрую людскую суть. И тщались побороть силы зла, вывести к свету и радости с темных перепутий жизни.
Теперь, что не стало больше окутывавшей оберегаемой от века тишины; что место смирных монахов и просветленных богомольцев заступили разношерстые лагерники и свирепые чекисты; что уже меркли тени прежних молельников за Русь и на развалинах скитов и часовен воздвигали лобное место для всего народа -- душа и сердце продолжали испытывать таинственное влияние вершившейся здесь веками жизни... несмотря ни на что! Влияние, заставлявшее вдумываться в значение подвига и испытаний"15.
В первые годы советской власти даже радовались сроку на Соловках. "Слава Богу, удалось-таки выхлопотать перевод в лагерь", радовался заключенный царский офицер Георгий Осоргин, нашедший свою смерть на Соловках, "Отправят на Соловки. На Соловецкие острова! Чистое небо, озера... Святыни наши. Ходить ведь буду по какой земле, на ней отпечатки стоп препп. Зосимы и Савватия Соловецких, митрополита Филиппа..."16. "Не бойтесь Соловков, там Христос близко", сказал знаменитый художник Михаил Нестеров, работавший там еще до революции, напутствуя знакомаго, получившаго срок17. Вот эта странная смесь и сочетание святой обители и жуткаго концлагеря, самого светлаго и самого мрачнаго и диавольскаго осталась у меня в памяти как наиболее яркое впечатление от сегодняшних Соловков.
Первым делом по прибытии на Соловки пришлось искать место для ночлега. Остров считается областным центром и на нем находится довольно большой поселок, с магазином, кафе, почтой, поликлиникой, детским садиком и школой. Но уровень жизни здесь очень низкий, даже по современным российским понятиям, и мне все казалось, что мы попали в другой век. Дома большей частью обветшалые, многие полуразваленные, во многих канализации и воды нет, горячая вода только у тех, кто сам себе какой-то котел устроил, телефонные номера -- 3-х значные, чтобы дозвониться "до России", как выражаются соловчане, надо специально заказать, и ждать несколько минут. Есть несколько общежитий и гостиниц, и монастырския и мирския, включая так называемую "финскую", обшитую деревом, с отдельными номерами, горячей водой, сауной и баром. Но здесь все было занято иностранными туристами. В 3 ч. 30 мин. утра ночлег было найти очень трудно. Наконец-то, когда уже совсем взошло солнце и ясно поголубело небо, мы встретили группу московских туристов, ходивших на берег смотреть восход, которые любезно пустили нас в свою большую, общую комнату в гостинице, принадлежавшей Соловецкому музею, рискуя неприятностями от начальства. Наша группа наконец-то согрелась и отдохнула несколько часов, пока нас не разбудил звон к воскресной литургии. Ознакомившись немного с расположением монастырских построек, мы нашли древнюю монастырскую трапезную и примыкавшую к ней трапезную церковь Успения Пресвятыя Богородицы, где шла литургия. Храмик этот маленький, душный и тесный, и был набит приезжими туристами и паломниками, проживающими на послушании при монастыре. Пели не особенно складно, частично обычными напевыми, частично знаменным, который сейчас возстановлен на Валааме, в его валаамском варианте. Мы все, включая Владыку, простояли в трапезном зале, так и не попавши в храм. После литургии крестный ход прошел на Святое Озеро, находящееся за кремлевскими стенами, для совершения водосвятнаго молебна. Пообедавши в единственном кафе на острове, мы договорились с музеем об экскурсии, чтобы подробнее познакомиться с историей Соловецкой обители.
Экскурсия оказалась замечательной. Наш экскурсовод, Олег Геннадиевич, является заместителем директора музея и уже долгие годы здесь работает и изучает историю Соловков. Водил он нас почти 3 часа по всему монастырю, разсказав все: всю историю обители от прибытия сюда преподобных Германа, Зосимы и Савватия, до открытия СЛОНА; историю концлагеря, его закрытие; о попытках возродить монашескую жизнь на острове и о современной жизни мирских обитателей. К сожалению, после почти безсонной ночи не все наши паломники выдержали экскурсию, а к концу к нам присоединилась еще одна группа, которую вел менее опытный экскурсовод, и которая попросилась к Олегу Геннадиевичу.
Монашеская жизнь началась на Соловках с поселением здесь преподобнаго Савватия в 1429 г. Постриженник Кириллобелозерскаго монастыря, преподобный Савватий перешел на Валаам, ищя более уединенной жизни, но через несколько лет перебрался уже на Соловки, убегая от человеческой славы и в поисках все более глубокаго уединения. Местный житель монах Герман, будущий преподобный Соловецкий, помог соорудить челнок и указал ему путь. Преподобный Савватий подвизался отшельником до самой своей смерти, в 1435 году, сподобившись, несмотря на отдаленность Соловков, причаститься в предсмертные часы. Через год преподобный Герман привез сюда новаго подвижника, преподобнаго Зосиму, который основал здесь общежительный монастырь и привлек первую братию. Преподобный Зосима скончался в 1478 году, но основанная им обитель простояла з веков, до советских времен, и дала Русской Церкви столько великих подвижников и святителей, что был составлен целый отдельный Соловецкий Патерик я сборник их житий. В 1479 году отошел ко Господу преподобный Герман, находившийся вне обители, на материке, и перевезенный сюда только спустя несколько лет после своей смерти. Эти три подвижника: преподобный Савватий, как основоположник отшельническаго жития на острове, преподобный Зосима, как основатель перваго общежития, и преподобный Герман, как представитель местных жителей и первый из соловецких монахов-тружеников, положили начало всем видам соловецкаго монашества. Экскурсия наша пошла по древним хозяйственным постройкам: кухне, просфорной, прачечной, через трапезную и трапезную Церковь, по крытым переходам вдоль монашеских келлий в Никольский храм-колокольню и в Преображенский собор. Почти все эти постройки связаны с именем святителя-исповедника Филиппа Колычева, погибшаго в заточении от рук опричника Малюты Скуратова. Мы чаще всего думаем о святителе Филиппе в связи с Царем Иоанном Грозным, видим его митрополитом на Московской кафедре, заступающимся за русский народ, и забываем, что большую часть своей жизни он провел на Соловках. Здесь он начал свой монашеский путь и здесь он долго был игуменом. При нем монастырь обустроился и стал воистину лаврой. Постройки его пережили и концлагерныя времена и вновь увидели теперь монашескую братию. Во время игуменства святителя Филиппа были выстроены главные соборы и большая часть келлий, монастырь обнесен оградой с башнями, и все строения были соединены ходами, так что в лютую зимнюю пору монахи могли проходить из келлии в храм, в трапезную, в мастерския и обратно домой, вообще не выходил на двор. При нем провели канализацию, устроили паровое отопление я то, что сегодня почему-то никак не могут возстановить. Нельзя было не вспомнить и концлагерные Соловки. "Вот сохранившаяся решетка концлагернаго периода, а кафе, в котором вы обедали -- бывший концлагерный барак...", показывал и пояснял Олег Геннадиевич, или "в этом храме были трехярусныя нары..." Главный, Преображенский собор, раньше весь расписанный фресками и богато украшенный, стоит сегодня внешне возстановленный музеем, но внутри просто выбеленный и пустой, без иконостаса. Здесь служат только на праздники Преображения и недавно утвержденнаго Собора Соловецких Святых. В примыкавшие к собору храмы и в храмы находящиесяи в угловых башнях и внизу, где раньше покоились мощи первоначальных преподобных и более поздняго их последователя преподобнаго Иринарха и где была усыпальница святителя Филиппа теперь невозможно туда пройти. Совсем другим видится собор даже в скупом описании путеводителя 1907 г.: "Главный храм Преображения Господня, каменный, начат постройкой святителем Филиппом в 1558 году. Освящен в 1566 году. С южной стороны придел Архистратига Михаила. Сверху еще четыре. Собор внутри очень великолепен с пятиярусным резным иконостасом, построенным в 1697 году по повелению Петра Великаго после его перваго посещенияи Утреня начинается в 3 часа утра..."18. Иным он выглядит и в описании Б. Ширяева, бывшаго соловецкаго узника, описавший встречу здесь с заключенным батюшкой, будущим новомучеником отцом Никодимом, разсказывавшим в тот момент заключенным евангельскую причту о блудном сыне: "Впервые я увидел отца Никодима в казарме Преображенскаго собора, куда прямо с парохода загоняли еще не разсортированныя прибывающия партии. Вернее, не увидел, а услышал его. Увидеть было трудно. Высоко вверху, под опаленными, закопченными сводами древней храмины мутно желтело несколько слабых лампочек, а внизу, в тумане испарений от мокрой одежды и дыхания сбитых в сплошную кучу двух тысяч человек, неясно вырисовывались столбы тянущихся вдоль стен и между поддерживающими свод колоннами трехярусных нар. Между ними и на них я густая, растекающаяся, как грязевая жижа, копошащаяся, гудящая толпа... Но у одной из ближних к поломанному иконостасу толстых четырехгранных колонн было тише... слышался ровный, шуршащий, как камешки в глинистой осыпи, голос. И дошел -- ликующе воскликнул кто-то, -- дошел все-таки! В язвах весь, в струпьях, значит. Ноги, конечно, в кровь сбил, -- место там каменистое, босому плохо. А все-таки дошел до дому и стал на коленкии Вот! Завтра утром посмотрите, так увидите. Аккурат сзади меня, на этом столбе весь вырисован. На коленках стоит -- это сын, а руки вверх поднял -- это отец. Радуется, значит, и Господа благодарит... -- Потом по-хорошему зажили. Все свои убытки вернули... Это на другой стороне обрисовано. Овцы там, козы... А на этой, где я сижу, тут только возвращение его и пирование. В тесноте кто-то завозился, протискиваясь сквозь гущу. -- Пусти! Сейчас бумагу запалю, все увидят. Вспыхнул бледный отсвет спички, а за ним по темной стене суетливо забегали красноватые бликии Ни лице разсказчика, ни фреску притчи о блудном сыне, писанную кистью какого-то давно ушедшаго из мира художника, разсмотреть я не смог. И то и другое я увидел лишь на следующий день, придя в обеденный перерыв в казарму Преображенскаго собора. Разсмотреть фреску было трудно я полки верхних нар затемняли ее, а разсказчик, отец Никодим, сидел на краю нижних нар, и солнце, пробиваясь сквозь узкое, как бойница окно собора, ударяло прямо ему в глаза..."19
От собора мы прошли через монастырский двор к залам экспозиций музея, устроенных в бывших игуменских покоях. К сожалению, здесь выставлено лишь несколько икон. Подавляющее большинство икон монастыря, как и почти все из ризницы, были или вывезены или уничтожены. Сохранились некоторыя рукописныя и ранния печатныя книги, и я, к моему удивлению, впервые услышала о Соловецкой обители как о центре учености и книжности. О дореволюционных Соловках почти всегда писали как о строгом, исключительно трудовом монастыре, но таким он стал значительно позже. В конце Хз и в начале Хзи века, здесь настоятелем был выдающийся соловецкий книжник архимандрит Досифей, первый составитель житий преподобных Зосимы и Савватия. В 1514 г. была составлена первая опись Соловецкаго монастыря я один из самых ранних документов подобнаго рода. Уже в этой описи встречается очень серьезный набор богословской литературы, находившейся в соловецкой библиотеке. В этот период Соловецкая обитель заняла совершенно особое положение среди монастырей Московской Руси. Соловецкие пустынножители подробно изучали идеи исихазма и византийские споры об гумном деланиих, считали себя последователями традиции святителя Григория Паламы. Эта самая северная пустынь смогла наладить связи с далеким Афоном. Эти стремления и к учености и к созерцательным подвигам исихастов видны и в решении посвятить главный собор обители празднику Преображения, когда человечество впервые увидело нетварный маворский свет, и в решении основать на острове Анзере особый, отшельнический монастырь. Преп. Елеазар, основатель Троицкаго скита на Анзере, написал первую автобиографию в русской литературе20.
Кончилась эта эпоха Соловков во времена патриарха Никона, с правкой богослужебных книг и с возникновением старообрядческаго раскола. Соловецкие монахи долго не признавали "новшеств" патриарха Никона, держались старопечатных книг, и учредили бунт. Монастырь долго осаждали, и только с помощью изменника, разсказавшаго о тайном входе, его удалось взять. Многих иноков казнили, других сослали, и монастырь почти полностью разогнали. И хотя хозяйство монастыря вновь возродилось и окрепло, и духовная жизнь возстановилась, на островах опять появились и отшельники, Соловецкая обитель никогда больше не была центром учености или научных, богословских изследований.
Другая интересная экспозиция музея была посвящена самой значительной промышленности острова в былыя времена: охоте на тюленей. Были выставлены использовавшиеся оружия и инструменты, записи охотников. Охота эта проходила зимой и была опасной, так как Белое море полностью не замерзает, а по нем лишь плавают большия льдины. По этим льдинам пробирались монахи-охотники целыми днями и неделями, рискуя быть унесенными слишком далеко от монастыря, чтобы вовремя добраться домой, или провалиться в море при столкновении и переломе этих льдин. Главным образом охотились Великим постом, возвращаясь в обитель к Страстной седмице и Пасхе, и несмотря на все трудности этого дела, монахи, несшие это послушание, даже будучи в пути строго соблюдали пост и монастырский устав.
Последний зал музея был темным, с нарами из грязных, обгорелых балок, с дверью тюремной камеры с глазком для надзирателя. Мы попали в концлагерный барак. Здесь было собрано все о СЛОНе. По стенам было развещано множество фотографий, писем, дневников, архивных документов, газетных статей, соловецких изданий. Сотрудники музея гордятся этой выставкой, существующей уже 10 лет, и заслужено, так как это была первая выставка в России, посвященная концлагерной теме. Видно, что в нее вложено много труда и внимания. Олег Геннадиевич подробно разсказал об истории возникновения и устройства Соловецкаго концлагеря и всей системы СЛОНа, указал, какия постройки сохранились именно с этого периода, разсказал о самых знаменитых заключенных: о писателях, включая выше упомянутых О.В. Волкова и Б.Н. Ширяева, об офицере Георгии Осоргине, о богослове и ученом отце Павле Флоренском, который здесь работал на биологической станции, изучая водоросли. Много внимания экскурсовод уделил заключенному духовенству, нашим новомученикам. Пояснил, по каким причинам попадали именно сюда, описал их быт: где они молились, жили, трудились, чем питались, и как умирали. Упомянул Собор Соловецких епископов и знаменитое Соловецкое Послание об отношении Церкви к советскому правительству. Подробно разсказал о священных новомучениках Иларионе Троицком и о Петре Звереве; мощи последняго были недавно там и обретены. По записям верующих знали, что его погребли за алтарем одного из соловецких храмов, в отдельной могиле. И действительно, так и нашли еп. Петра, с запиской, вложенной его духовными чадами, на которой было указано его имя. Закончил Олег Геннадиевич свой разсказ о концлагерном периоде описанием самой новой тюрьмы на Соловках, которая была выстроена к самому закрытию лагеря и так и не была использована по назначению. Так она, зловещая, и стоит пустой, с, как он выразился, "приветливо отверстыми дверями, приглашая всех войтии". Музей хлопочет о разрешении перевести свою выставку о концлагере именно в это здание, и там ее расширить и дополнить.
Из темнаго, душнаго лагернаго барака мы были рады выйти на ветренный, солнечный монастырский двор. Наш экскурсовод указал на Филиппиевский больничный корпус, в котором жило заключенное духовенство. К сожалению, кладбищенская церковь преподобнаго Онуфрия, за стенами монастырскаго кремля, где служили наши соловецкие святители и оставшиеся при концлагере старые монахи, была снесена, как и все монастырское кладбище. Это единственный храм обители, который полностью исчез. Место его теперь указано большим поклонным крестом, и вокруг него опять начали устраивать братское кладбище.
Экскурсия закончилась в одной из высоких башен кремлевских стен. Открылся чудесный вид на Белое море. Здесь нам разсказали об осаде и обстреле монастыря англичанами во время Крымской войны. В башнях храняться древния пушки и снаряды.
После ужина трое паломников из нашей группы прошлись вокруг бухты в домик, где раньше находились метеорологическая станция и научный институт, при котором работал отец Павел Флоренский. Сегодня здесь находится мастерская резчика по дереву, монаха отца Георгия. Он нас принял очень любезно, показал и подробно разсказал о своей работе. Отец Георгий вырезает почти исключительно только кресты, разных размеров, видов, для разных целей. В свободное от работы время он изучает все, что только может найти о Животворящем Кресте Господнем: об Его значении, таинственном смысле, о Божественной и Искупительной Его Силе, о связи с внутренней, Иисусовой молитвой. Читает он творения святых отцов, изучает богослужебные тексты, разыскивает молитвы Кресту, изучает археологические памятники, и русские и разных православных народов. Все мысли и весь труд отца Георгия сосредоточены на этом, и я поняла, что этому иноку открылось многое о Тайне Св. Креста; многое такое, о котором, мы, так поверхностно относящияся ко Кресту и крестному знамени, даже и не подозреваем. На прощание отец Георгий показал нам свою последнюю работу, почти уже законченный резной иконостас для подвория Соловецкаго монастыря в Москве. Весь иконостас покрыт тончайшей резьбой, а в орнамент вошли полностью слова двух акафистов: Иисусу Сладчайшему и Пресвятой Богородице. Человек, который столько работал над этими словами, врезал их не только в дерево, но и в свое сердце, и я поняла, почему у отца Георгия такой спокойный, смиренный взгляд и такие лучезарные глаза, сияющие тихой радостью о Господе. Такими бывают только настоящие молитвенники.
Ушли мы от отца Георгия после 10-ти часов вечера, а на дворе было также светло, как и днем. Усталость не чувствовалась, спать не хотелось, и на душе была прямо пасхальная радость. Вспомнились слова из пасхальнаго богослужения: день невечерний, и стихиры подвижникам, в которых говориться о том, что они стремились к Христу, Солнцу Незаходимому. Действительно, приподнятое, пасхальное настроение нас не покидало на Соловках и дни прошли как один сплошной праздник, как духовное торжество.
Не смотря на почти безсонную ночь, в 5 часов утра, боясь пропустить возможность поклониться мощам соловецких преподобных, я себя заставила встать на полунощницу и на братский молебен, с которых начинается здесь монастырский день. По будним дням служат в надвратном Благовещенском храме, примыкающем к игуменским келлиям. Храм был набит народом: монашеской братией и паломниками, живущими здесь на послушании, в основном женщинами. На молебне поминали и преподобных основателей обители, и святителя Филиппа Московскаго, и новомучеников соловецких, и отдельно священномученика Петра (Зверева). Если в других монастырях России о Новомучениках особенно не говорят и стараются делать вид, что в советский период гонений на Церковь просто не было, то на Соловках это невозможно. Здесь, где следы концлагеря кругом, и память о нем так еще жива, не умолчишь о подвиге Новомучеников, и сегодняшние соловецкие монахи их помнят, чтут и поминают.
Монашеская жизнь наново началась здесь в 1990 году. Братия, особенно для такой громадной обители, совсем немногочисленная: человек 30-40. В прошлом году я была в паломничестве на Валааме, и теперь не вольно сравнивала эти две северныя лавры. В отличие от Валаама, где монастырь стал уже прочным владельцем и хозяином всего архипелага, на Соловецких островах хозяйство, уход за храмами и архитектурными памятниками, прием туристов и паломников и т. д., делиться между монастырем, музеем-заповедником и местной администрацией областного центра. Отчасти это так из-за малочисленности братии. На Валааме монахов в несколько раз больше. На Валааме наверное сыграли роль и характер и исключительныя административныя способности настоятеля, который смог за короткий срок организовать и монастырскую и богослужебную жизнь обители, очень многое отреставрировать и отстроить и взять на себя еще и попечение о местных мирских жителях. Соловецкая обитель и более отдаленная и более древняя чем Валаам. Многия постройки на Соловках 15 и 16 веков, а на Валааме почти все ныне существующие храмы, скиты и келлии были выстроены при знаменитом строителе, игумене Дамаскине, в 18-19 вв. Если есть желание у церковных властей устроить на Соловках похожее монастырское хозяйство, то нужны будут свои образованные, квалифицированные историки и музейные работники, которые смогут как должно хранить эти древнейшие памятники и святыни. Не было на Валааме и концлагеря, направленнаго на уничтожение тысяч людей. Мы мало общались с братией и особенно не афишировали, кто мы и откуда, и они нами не интересовались, так что трудно сказать что-либо об их отношениях к современным церковным вопросам и тем более к проблемам внутренней монастырской и духовной жизни. Даже по нашему малому опыту можно сказать, что просто жить на Соловках при сегодняшних условиях -- уже подвиг, не говоря уже о посещении служб, несении послушаний и терпении всегдашних монашеских скорбей и искушений. Мы были здесь в период белых ночей, а как наверное тяжело здесь бывает зимой, не только из-за холода, но из-за почти постоянной ночи и отсутствия солнышка! Бог в помощь всем, кто решается на монашеские подвиги на этом святом, но и суровом, строгом месте!
В этот день администрация музея была занята приемом большой группы американских туристов, и нам пришлось самим искать шоферов и попутчиков, чтобы посетить пустыни и скиты обители. К концу утра мы добрались в Савватиевский скит, я место первоначальных подвигов преподобных Савватия и Германа. Место келлии преподобнаго Савватия отмечено крестом. Здесь стоят полуразрушенный храм Смоленской Божией Матери и братский корпус. Сейчас в этом скиту подвизаются всего лишь 5-6 послушников-огородников. Кругом устроены большия теплицы для огурцов, помидоров и т. д. Они очень обрадовались нашему посещению; повидимому туристы и гости редко загладывают к ним. Показали храм, в котором кое-что привели в порядок, и где совершают молитвенное правило и читают псалтирь. На стенах можно разглядеть остатки фресок. Яснее всего было изображение преподобнаго Ефрема Сирина, и здешние послушники относятся к нему, как к своему покровителю. Они пропели с нами тропарь Божией Матери Одигитрии и величание преподобному Савватию и очень обрадовались подаркам: иконочкам Пресвятой Богородицы Курской-Коренной и Леснинской.
Из Савватиевской пустыни мы поехали на знаменитую Секирную гору к бывшему Спасо-Вознесенскому храму и скиту, а по лагерному, я "на Секирку". В древния времена, до прочнаго обоснования монастыря, когда на острове были еще и мирские жители, на этой живописной горе пожелала поселиться одна женщина. Но ей явились два ангела и высекли ее, от чего гора и получила звание "Секирной" сказав, что это место предназначено для иноческих подвигов. Здесь был устроен каменный храм и читалась неусыпаемая псалтирь. Вид с горы замечательный, и паломники любили сюда приезжать из монастыря, подезжая, как и мы, с менее крутой стороны, или поднимаясь по знаменитой крутой лестнице, которая особенно прославилась в концлагерный период как орудие пытки. На Секирке был устроен штрафной изолятор, и в храме -- тюрьма. До сих пор на окнах видны лагерныя решетки и через них можно разобрать остатки нар. Особенно провинившихся спускали вниз по лестнице, и они разбивались на смерть, а если каким-нибудь чудом выживали, то были полностью искалечены. О таких мучениках говорили, что они "споткнулись", и следов убийства -- пулей или открытых ран, не было. Сколько их было, никогда уже не станет известным, и среди погибших -- целый сонм Новомучеников. В книге "Неугасимая Лампада" Б.Н. Ширяева описана кончина на Секирке выше упомянутаго отца Никодима: "...Весной я спросил одного из немногих, вырвавшихся оттуда, знает ли он отца Никодима, -- Утешительнаго попа, да кто же его не знает на Секирке! Целыми ночами нам в штабелях "священныя сказки" разсказывал. -- В каких штабелях, -- не знаете, не побывали еще в них. Ну, объясню. Зимой Секирная церковь, где живут штрафные, не отапливается. Верхняя одежда и одеяла отобраны. Так мы такой способ изобрели: спать штабелями, как баланы кладут. Ложатся 4 человека вряд, на бок. На них -- 4 поперек, а на тех еще 4, снова накрест. Сверху весь штабель чем-либо греющим в наличии барахлом укрывают. Внутри надышат и тепло. Редко кто замерзнет, если упаковка тщательная. Укладывались уже мы прямо после вечерней проверки. Заснуть, конечно, не можем сразу. Вот и слушаем "священныя сказки" утешительнаго попа, и на душе светлеет... Отца Никодима у нас все уважали. Епитрахиль ему соорудили, крест, дароносицу... -- Когда же он срок кончает, -- Кончил. На самую Пасху. Отслужил ночью в уголке Светлую Заутреню, похристосовался с нами. Потом в штабель легли досыпать, он же про Воскресение Христово "сказку" сказал, а наутро разобрали штабель -- не встает наш утешительный поп. Мы его будим, а он холодный уже. Надо полагать, придушился, -- в нижний ряд попал. Это бывало. Сколько человек он у нас за зиму напутствовал, а сам без напутствия в дальный путь пошели Впрочем, зачем ему оно, Он сам дорогу знает...".21
Мы пропели тропари Вознесению и Новомученикам Российским, а у подножия горы и у первых ступенек лестницы, где устроен поклонный Крест в память всех, погибших на этом месте, пропели "Кресту Твоему..."
По дороге обратно в монастырь остановились еще на бывшей игуменской даче, осмотрели полудикий ботанический сад. Здесь под землей еще во времена святителя Филиппа были проложены подземныя трубы, которыя отводили горячую воду от свечного завода. Земля сильно нагревалась, и соловецкие иноки устроили теплицы и выращивали даже тропические плоды. Кругом этого сада жило раньше концлагерное начальство, и, может это мое воображение, но не чуствовалось здесь той умиротворенности и монастырской тишины, как в самом монастыре или в скитах. Кругом гуляли американские туристы, и так странно звучали их вопросы и выкрики в этих далеких северных краях.
После обеда была еще маленькая экскурсия на островок Зайчий, по лагерному гна Зайчиких. В самыя строгия монастырския времена здесь была отдельная гостиница для паломниц. Монастырь еле-еле отсюда виден, и паломниц привозили и увозили в монастырь только на богослужения. В концлагерныя времена здесь была штрафная тюрьма для женщин. На этом острове сохранилась маленькая деревянная церковь св. апостола Андрея Первозваннаго, построенная по личному приказу и в присутствии Петра Великаго, который два раза был на Соловках, и оценил обитель как своего рода крепость-форпост на северной границе империи, и как образцовое монастырское хозяйство в очень суровых условиях. В храме много надписей, выцарапанных еще заключенными. До этого острова доплыли английские фрегаты во время Крымской кампании. Остров знаменит еще древними святалищами-лабиринтами, устроенные здесь чуть ли не за 2000 лет до Рождества Христова, но мы были все настолько поглощены православной историей Соловков, что особеннаго внимания и интереса к этим лабиринтам не проявили.
На следующее утро состоялась наша последняя, самая дальная экскурсия по стопам св. Новомучеников, на остров Анзер, в ГолгоФо-Распятский скит. Плыли мы часа три, потом надо было пересесть в маленькую лодочку, так как здесь очень мелко, а причала так никогда и не построили. С лодочки надо было скакать по камням до берега. Владыку почти на руках донесли до берега. День выпал холодный, серый и дождливый. До скита было еще около 4-х 5-ти километров пешком, в гору. Пришлось шагать через болота и ручьи, и мы все промокли насквозь. Ободряла память о новомучениках, которые проделывали этот же путь, но в еще более ненастную погоду, или зимой, голодные, утомленные, многие в преклонных летах, измученные заключением и этапами, и то, что по их же стопам бодро шел Владыка Лавр. Усталость быстро переходила в придподнятое, бодрое настроение. У подножия Голгофо-Распятской горы отстроен маленький скит, и нам разсказали, что здесь подвизается бывший келейник патриарха, который приметил себе это место еще во время перваго посещения Соловков патриархом. В храме зазвонили, но я побоялась войти, думая, что такой пустынной братии может быть не желателен вход женщин. Владыка и другие паломники зашли в скит по дороге обратно к берегу, как раз когда пели "Се Жених". Повидимому северныя белыя ночи действуют и на монашествующих, и они летом перестают особенно с временем считаться. Было около 8 ч. утра. От этого храма не длинный но крутой путь вел уже к самой вершине горы ГолгоФы. Раскрылся прекрасный вид на море и перед нами встали большой каменный храм, сильно разрушенный и почти полностью обрушившияся корпуса. Этот скит был основан в 1714 году монахом иовом, с схиме иисусом, которому было особое откровение о том, что это место надо посвятить именно памяти Страстей Господних. Позже здесь являлась и Божия Матерь, предсказывая, что на этом месте многие пострадают за Христа. Этот скит считался самым строгим в монастыре, монашествующие здесь всегда строго постились и день и ночь читали псалтирь, как бы заранее вымаливая заключенных, которые будут здесь страдать. В концлагерныя времена здесь была самая суровая тюрьма, и почти никто здесь не выживал. Как хотелось здесь подольше побыть, понастоящему приобщится подвигу новомучеников! Место это всегда было излюбленное паломниками, они на эту крутую гору тащили в ручную камни и кирпичи для построения двух-престольнаго храма и корпусов. Мы пропели тропари и величания преподобному иову-иисусу и святым новомученикам. К сожалению, не было времени дойти до другого Анзерскаго скита, св.-Троицкаго, расположеннаго на самой середине острова. Нужно было бы идти еще около 3-х километров и столько же обратно, через мокрый, болотистый лес, и мы никак не успели бы до отплытия катера. Надо было спешить обратно. У берега чуть распогодилось и мы увидали тюленей, играющих в море. На катере мы согрелись и чуть просохли. Вернулись мы в гостиницу усталыми, но духовно достаточно утешенными, чтобы собираться в обратный путь удовлетворенными, с чувством выполненнаго долга. Благовещенский храм оказался открытым в неурочное время и мы успели еще приложится к мощам Соловецких Преподобных. Попрощались с храмами и святынями, купили кое-что на память в монастырском киоске.
Переполненный наш катер очаливал все тем же белым вечером. Несмотря на угрозы и просьбы начальства, мы почти все остались на палубе, чтобы как можно подольше смотреть на Соловки. Не знаю, сподобит ли Господь еще когда-нибудь побывать на этом острове парадоксов и крайностей, нескончаемаго дня и непрерывной ночи, где проявлялись самыя светлыя и святыя чувства человеческой души, и самыя низкия, звериныя; где созидалось и царство Божие на земле и царство диавольское, где сочетались и ГолгоФа и Преображение. Вся наша духовная жизнь ведется и наше спасение соделывается, по словам преподобнаго Петра Дамаскина, между двумя крайностями, между страхом перед погибелью и надеждой на спасение. Нигде это так не чувствуется, как на Соловках. Дай Бог всем нам и нашим паломникам запомнить и заучить этот урок.
Преподобнии отцы Савватие, Зосимо и Германе, молите Бога о нас, грешных! Священномучениче отче Филиппе, моли Бога о нас, грешных! Новосвященномученицы Иларионе и Петре и вси Соловецкие Новомученики, молите Бога о нас, грешных!
Леснинский монастырь, 2001 г.
Сноски:
1. Концевич, И.М. "Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси", Париж, 1952 г., сс. 66-67.
2. Там же, сс. 56-62.
3. Там же, стр. 68.
4. Там же, стр. 74.
5. Там же, сс. 100-102.
6. "Собрание писем святителя Игнатия Брянчанинова", СПб, 1995 г., стр. 813.
7. Seraphim, Hieromonk (Rose) The Northern Thebaid; Monastic Saints of the Russian North, St. Herman of Alaska Brotherhood, Platina, CA, 1975, p. 51.
8. Русские монастыри: искусство и традиции, Государственный Русский музей, 1997 г., стр. 32.
9. Концевич, И.М. Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси, Париж, 1952 г., стр. 115.
10. Русские монастыри: Искусство и традиции. Государственный Русский музей, 1997 г., стр. 62.
11. Там же, стр. 62.
12. Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков, июль. Издание Афонскаго Русскаго Пантелеимонова монастыря, Москва 1908 г., сс. 264-74.
13. Там же, том за май, сс. 100-6.
14. Павловский А.А. (сост.) Всеобщий Иллюстрированный Путеводитель по монастырям и Святым Местам Российской Империи и Афону, Издание И.М. Машистова, Нижний Новгород, 1907 г., стр. 459.
15. Волков, Олег В. Погружение во тьму: Из пережитаго, Москва, издательство Советской России, 1992 г., сс. 54-55.
16. Там же, стр. 42.
17. Морозов, С. (составитель) Тогда на Анзерском острове. Материалы по истории Соловецкаго отшельничества, Москва, Товарищество Севернаго Мореходства, 2000 г., стр. 165.
18. Павловский, А.А. (составитель) Всеобщий Иллюстрированный Путеводитель по монастырям и Святым Местам Российской Империи и Афону, Издание И.М. Машистова, Нижний Новгород, 1907 г., сс. 16-17.
19. Ширяев, Б.Н. Неугасимая лампада, Москва, Товарищество русских художников, 1991 г., сс. 249-52.
20. Морозов, С. (составитель) Тогда на Анзерском острове. Материалы по истории Соловецкаго отшельничества, Москва, Товарищество Севернаго Мореходства, 2000 г., сс. 43-45.
21. Ширяев, Б.Н. Неугасимая лампада, Москва, Товарищество русских художников, 1991 г., сс. 269-70.
"Православная жизнь" является ежемесячным приложением к журналу "Православная Русь". Для перепечатки материалов из "Православной жизни" необходимо получить разрешение издателей.
(c) Holy Trinity Monastery 2001
Библиотека журнала "Златоуст"
